КОНСТАТИН ОРБЕЛЯН: Главное для меня - это мой инструмент и еще - круг моих старых друзей
 

"Вы учтите, я буду "разбросано" говорить", - деликатно предупредил меня Константин Орбелян еще до беседы, сидя за столиком в небольшом китайском ресторане. Договорить фразу ему не удалось - девочка-подросток, приблизившись к нам, просила разрешения сфотографировать маэстро. Родители ее приветствовали композитора с другого конца зала. На секунду померещилось, что происходит это не в Лос-Анджелесе, а в Ереване. Впрочем, мой собеседник, хоть и был тронут вниманием, но нисколько не удивлен.

Вот, говорят, я в Америке живу. А вообще-то, Глендейл - это, как бы, и не Америка, ощущение, будто я в Ереване или даже в Кировакане нахожусь. Кругом армянская речь... Когда меня спрашивают, говорю ли я по-английски, я отвечаю: когда жил в Сан-Франциско, уже немного говорил, сюда приехал - забыл, зато на армянском стал больше общаться... Знакомых встречаю, бывшие ереванцы меня узнают... Я себя здесь чувствую очень комфортно, и, конечно же, не согласился бы переехать в какой-либо другой город.

Предварив мой вопрос о возможности переезда в Ереван, маэстро пояснил: "Вы знаете, в Америку ведь я не просто приехал, я тут работаю, у меня здесь контракты". Помимо творчества, Константин Орбелян занят и иной деятельностью, являясь членом президиума Международной академии наук, образования, индустрии и искусств, а также президентом ее армянского филиала. Недавно академия наградила его Большой золотой медалью имени Эйнштейна. Хотя говорить о наградах и титулах Орбеляна "накладно" - перечень уж больно длинный. Самые дорогие для него - звания народного артиста СССР и Армении, из орденов - "Месроп Маштоц", полученный им два года назад на 75-летие, которое композитор отмечал в Ереване. Кстати, в последний месяц прошлого года к наградам композитора добавился и специальный приз фестиваля "Национальная музыкальная премия".

Он с удовольствием говорит о своей нынешней работе, правда, то и дело оглядывается назад, сверяя оценки, проводя параллели. В его уютной глендейлской квартире, настоящее тесно соседствует с прошлым. Он бережно хранит книги, газеты, письма... Похоже, его по сей день греют письма Арама Хачатуряна, который в 1958-м всерьез убеждал молодого Орбеляна бросить эстраду, оркестр и переехать к нему учиться в Московскую консерваторию. "Цель моего письма - еще раз сказать тебе, что ты очень даровитый человек, что тебе следует заняться композицией по-настоящему. ...Ты зря расточаешь свое огромное дарование...", - писал Арам Ильич. Тут же рукопись из Мюнхена, датированная 1995-м годом. Свою оценку Орбеляну дает Родион Щедрин, считая его "одним из редких современных композиторов, органично и равноуспешно работающих в жанрах современной классической и легкой музыки". Из "вневременного" в доме у маэстро, конечно же, рояль. Сам маэстро обращает мое внимание на новые диски.

У меня в Америке записано восемь новых компакт-дисков, причем, это не только эстрадные песни и джазовая музыка. ...Знаете ли, все-таки 36 лет работы с оркестром, гастроли отняли много времени, и это в ущерб моей композиторской деятельности. Сейчас я все свое время отдаю творчеству, причем, с большой радостью. Занимаюсь многим, в том числе и сочинением музыки для кино. Не прерываю также свои контакты в Армении в России. Участвую в работе санкт-петербургского фестиваля "Царскосельские премии", для которого написал гимн, весьма лестно оцененный покойным академиком Лихачевым. Он посчитал, что в гимне "удачно сочетаются державная мощь и дворцовое изящество". Вот уже 9 лет это произведение является своеобразной заставкой, музыкальным девизом фестиваля.

...Мои последние компакт-диски довольно разножанровы - тут и симфоническая, и камерная музыка, эстрадная, джазовые композиции. Возможность работать - это, сегодня, пожалуй, для меня самое главное.

…Я 13 лет в Америке, поверите, в Лас-Вегасе был всего раз, да и то, в связи с тем, что на фестивале армянской музыки прозвучала моя новая песня "Сурп Айреник", в исполнении певца Размика Мансуряна. Главное для меня - это мой инструмент и еще - круг моих старых друзей. В общем, как был ереванцем, так им и остался.

...В год раз или два бываю в Ереване, приезжаю к себе домой, встречаюсь со своими друзьями, с близкими мне людьми, с которыми три с лишним десятка лет работал в Государственном эстрадном оркестре Армении. Каждый приезд в Ереван для меня большая радость. Я обязательно записываю там новые песни, снимаем телевизионные клипы... Например, когда я приехал в прошлом мае, сразу попал на концерт моего любимца Арамо и его жены Эммочки. Я написал для них песню - она уже в новом диске. Написал песню и для Нары Вартанян, которая работала со мной в оркестре.

...В Ереване многое меня радует, налицо перемены к лучшему. Кто их не замечает, - дело его совести. Меня радует, что молодежь очень современно мыслит, нацелена... Должен сказать, это и в музыке проявляется, и в концертной жизни. Вот, говорят, российская эстрада на подъеме, а ведь наша ничем не уступает, просто в шоу-бизнес России вкладывается много денег.

Обычно мэтры очень критически относятся к "попсе", Орбелян - не исключение, хотя, по настрою своему, он не очень расположен к критике того нового, что происходит в армянской музыкальной действительности.

Конечно же, профессионализм очень хромает, нет своеобразия. Раньше в эстрадной музыке работали интересные авторы, и исполнители. Недавно была акция - "Ереван 70-х", исполнялись песни тех лет - вы видели, какой был интерес... У меня определенная претензия к молодым авторам - у некоторых из них всего лишь начальное музыкальное образование. Даже одаренному человеку следует серьезно многому учиться.

О чем бы ни говорили мы с маэстро, он то и дело возвращается к воспоминаниям о своем оркестре.

...Мы можем прямо говорить: Государственный эстрадный оркестр Армении на протяжении многих лет был лучшим в стране и одним из лучших в Европе. Я помню, как в 1973 году, на другой день после триумфальной победы "Арарата", в Москве, у меня в гостях, в гостинице "Будапешт" был Никита Павлович Симонян с супругой. Кстати, Кубок Советского Союза стоял в центре нашего стола. Помню, как я тогда же позвонил Арно Бабаджаняну и сказал: "Арно Симонян мотес а", на что он мне кратко ответил: "Галис эм". Это был незабываемый вечер. В разговоре с Симоняном мы сошлись на том, что у нас обоих много одинаковых проблем - создание коллектива, повышение уровня мастерства, создание микроклимата в команде, игровые связи, баланс и даже травмы. Заболел трубач - заболел защитник, и это сразу отражается на игре. Вообще-то, аналогичным чемпионом и обладателем Кубка страны была и наша музыкальная команда - Государственный эстрадный оркестр Армении, но только на протяжении многих лет. Я бы хотел, чтобы это знали те, кто сегодня молод, и помнили те, кто постарше.

...Вот сейчас нам иногда говорят: "Вам было хорошо, у вас была дотация, вас содержало государство". А ну-ка, давайте расшифруем это. Сегодня коллективы нашего профиля в год дают максимум 10 концертов и за это получают зарплату. Вот их точно содержат. Нам зарплату никто не давал - мы должны были играть до 250 концертов в год, причем на ведущих площадках страны. Мало того, что мы зарабатывали себе зарплату (это называлось "самоокупаемость"), в смету был заложен еще и доход, который шел на поддержку академических жанров.

...Я как-то недавно сказал: ребята, зарплату вы получаете, это очень хорошо, что же вы концертов не даете, на сцену не выходите? Ведь оркестранты растут на сцене, в процессе концертной работы.

...Хотел бы я сейчас создать коллектив? Вы как бы спрашиваете, хотел бы я снова прожить свою жизнь? Я бы сказал так: прожить - да, а вот повторить - не знаю...

Мой собеседник призадумался, теперь воспоминания увели его к детству, когда его, 14-летнего подростка, воспитанника музыкального коллектива при восьмом авиационном корпусе в Баку, пригласили в Ереван, в джаз-оркестр Артемия Айвазяна.

23 ноября, 1943 года, я приехал в Ереван, оркестр в то время был на гастролях в Тбилиси, куда меня срочно командировали. Концерты проходили в большом зале грузинской консерватории. Помню Рашида Бейбутова, братьев Ордоян, других известных артистов. Моему появлению были рады, тут же усадили за рояль, окружили, а потом повели слушать концерт из зала. Позже спросили мое мнение. Я не по возрасту уверенно ответил: "Слабо играет саксофонная группа, со строем не все в порядке". Это вызвало смех - казалось бы, ребенок, а уже так рассуждает. На другой день меня без репетиции посадили в концерте за рояль. ...Девять лет проработал как пианист и, позже, как дирижер в оркестре Айвазяна. В 1952 году, я распрощался с коллективом и пошел учиться к моему дорогому Эдварду Михайловичу Мирзояну. С тех пор прошло 53 года, но мы с ним неразлучны..."

На вопрос о том, действительно ли он был чрезмерно строг и требователен в работе, маэстро отреагировал весьма эмоционально.

Как-то, в телеэфире, один из моих бывших певцов, сказал, что я был строг "чапиц дурс". Я бы мог откомментировать это заявление, но скажу лишь: тем, кто приходили в оркестр серьезно работать, мы были очень рады. А те, кто приходили, чтобы ездить в гастрольные поездки и развлекаться - с ними у нас был другой разговор, серьезный, "чапиц дурс". Кстати, во время той передачи, когда говорили о моей строгости, композитор Мартын Вартазарян не без юмора заметил: ребята, осторожнее, возможно, Орбелян смотрит нас сейчас. Тут сразу "выяснилось", что моя строгость была оркестру лишь на пользу... Мы действительно работали очень ответственно и очень нервно, надо было держать уровень коллектива... Ведь оркестр выступал на крупнейших площадках мира, был лауреатом многих международных джазовых фестивалей. А вы говорите, повторить этот нелегкий путь...

...У меня никогда не было врагов, другое дело - завистники, которые были и, к сожалению, по сей день есть. Я им в те годы говорил: не надо страдать от наших успехов, создайте такой же коллектив, поработайте с ним 36 лет, выведите его на мировой уровень, поезжайте с ним в 40 стран мира, вот тогда и поговорим. Кстати, вы знаете, жизнь ведь меня очень закалила. У меня было тяжелое детство, не хочу даже сейчас об этом вспоминать. Но я благодарен судьбе за то, что вокруг меня всегда было больше людей, которые меня ценили, относились с уважением и любили. Я и по сей день окружен добрыми и чуткими людьми.

По-видимому, болезненная для маэстро тема - отношение к людям искусства, избравшим для своего творчества не армянскую среду проживания.

...Не надо видеть в тех, кто сегодня не в Армении, беженцев или, того хуже, беглецов. Люди искусства получили долгожданную возможность какое-то время работать в других странах, так почему же им не использовать эту возможность, оставаясь при этом деятелями своей национальной культуры?.. Мы же говорим, "мек азг - мек мшакуйт" (одна нация - одна культура). Кстати, в Лос-Анджелесе на концертах патриотической песни залы бывают переполнены. Огромный интерес вызывают здесь и гастроли артистов из Армении.

...Я уже говорил, что всегда приезжаю в Армению с новыми произведениями. Записываю их с молодыми исполнителями, снимаем клипы. Мне приятно, что в Ереване сегодня звучит моя песня на известные стихи Амо Сагияна. Помните, "ахр ес вонц тохнем, гнам"... Многое из того, что я делаю здесь, носит ностальгический характер. Но, в то же время, мои новые произведения очень светлы и оптимистичны. "...Верим твоему ясному небу, верим твоей яркой весне". Или вот, песня "Слава моему народу". Слова тут тоже мои.

Маэстро, вложив массу эмоций в "пересказ" песен о родине, просветлел лицом, но, кажется, взгрустнул. Жалеете о чем-то в своей жизни?

Каждый человек, вспоминая о своей жизни, о чем-то жалеет. Были и у меня какие-то моменты в личных отношениях, за которые я себя осуждаю. Но во многом другом, я был очень нацеленным, организованным и деятельным. Природа, наверное, дала мне какие-то возможности, и я старался и стараюсь их максимально использовать.

Константин Орбелян не был бы самим собой, если бы не завершил беседу на мажоре. А напоследок, отвечая на вопрос о том, как ему удается всегда быть подтянутым (а он ведь, в самом деле, ничуть не изменился), собеседник с готовностью поделился своим рецептом молодости:

Мне уже немало лет, но я много гуляю, плаваю, играю в теннис. А правильно питаться меня научили мои любимые друзья - Лазарь Мартиросович Сарьян и Эдвард Михайлович Мирзоян. Утром пью стакан кипяченой воды, почти горячей с 2 ложками меда или лимоном. Через час, примерно, - свежие овощи и фрукты. Еще через час - овсяная каша на фруктах. После этого работаю. Обедаю в пять, после шести ничего не ем. На ночь - стакан кефира. Я - сладкоежка, очень люблю мороженое, но держусь. Мне не идет полнота, я же все-таки артист...

Наира Манучарова
[2006]